[МУЗЫКА] [МУЗЫКА] Добро пожаловать на курс «Как читать фотографию». С изобретением светописи, ее техническим совершенствованием до цифры, возможностью многократного воспроизведения фотография стала самостоятельным инструментом передачи информации. Сегодня многие исследователи в области педагогики и культуры подчеркивают необходимость всеобщей визуальной грамотности. И вполне очевидно, что она требует иных навыков, нежели в случае естественного, привычного нам всем вербального языка. Когда изображений, в частности фотографий, вокруг становится очень много, ситуация напоминает сюжет библейской легенды о смешении языков во время строительства Вавилонской башни. Приходится учиться слышать эти языки и понимать. Еще в 1924 году венгерский художник, теоретик фото- и киноискусства, журналист Ласло Мохой-Надь провозгласил, что в будущем человек, который не будет так же легко пользоваться фотокамерой, как авторучкой, останется невежей. Ежедневно мы имеем дело с фотографиями, рассматриваем уже готовые снимки или создаем новые. И по умолчанию считаем себя компетентными в вопросах изображений. Но так происходит лишь до определенной степени погружения в смысл. На эту мнимую компетентность по поводу фотографий иронично намекает современный американский фотограф Филип-Лорка Ди Корсия: «Фотография — это иностранный язык, и каждый думает, что говорит на нем». Язык является особым средством фиксации смыслов. С его помощью происходит производство и обмен значениями, составляющими материю культуры. Вот почему, как замечает британский социолог культуры Стюарт Холл, языку отводится центральное место в культуре. В широком смысле под языком понимается любая знаковая система, способ выражения идей и чувств. Язык визуального общения тоже приравнивается к тексту культуры. Культуру Холл рассматривает как репрезентативную систему. Если презентация говорит о представленности или отражении объекта в виде образа, то слово «репрезентация» указывает на опосредованное отражение, в котором объект замещается так называемым означающим. Следовательно, репрезентация чего-либо говорит о придании ему значения. Дихотомия «означаемое/означающее», или двухкомпонентная структура знака, восходит к классику семиотики Фердинанду де Соссюру. Языковой знак состоит из означающего, то есть акустического образа или материальной стороны самого предмета, и означаемого, то есть того, что знак обозначает, на что знак указывает, к чему отсылает. Соссюр сравнивает язык с листом бумаги. Мысль — его лицевая сторона, звук — оборотная. Нельзя разрезать лицевую сторону, не разрезав и оборотную. Сама репрезентация определяется тем, какие слова мы используем по поводу тех или иных вещей или событий, какие истории слагаем, какие изображения создаем, какие ценности им приписываем, с какими эмоциями ассоциируем и каким образом научно концептуализируем. Так, например, для слова «собака» означающим является акустический образ этого слова, а означаемым — понятие «собака». Означаемому «некая реальная собака» или «любая собака вообще» я могу придать различные значения тем, как произнесу это слово. Мягко — «собака», грубо — «собака», или напуганно — «собака». Или же тем, как я эту собаку изображу на рисунке или фотографии. Кроме того, каждый человек, услышав акустический образ «собака», вероятно, представит себе разного рода собаку. Например, охотник с ружьем и активный интернет-пользователь вполне могут подумать о совершенно разных собаках. Фотография сама по себе тоже в большинстве случаев рассматривается как репрезентация, как особое место встречи физической реальности с творческим разумом человека. То есть как представление реальности в той или иной знаково-символической форме. Эту идею удачно иллюстрирует известная картина Рене Магритта. Внизу автор сделал подпись: «Это не трубка». Когда Магритта спрашивали, почему это не трубка, он отвечал: «А попробуйте ее раскурить. Это не трубка, а изображение трубки». Несомненно, наиболее структурированным с точки зрения используемых знаков и их последовательности является естественный язык, то есть язык, на котором мы говорим и пишем. Именно отсюда постоянные попытки померить фотоизображения средствами естественного языка, а также многочисленные языковые метафоры в отношении фотографии — фотографическое письмо, письмо светом, визуальный текст, чтение фотографии, визуальный нарратив. Формальные особенности фотографии нередко описывают по аналогии с вербальным высказыванием, подчеркивая, что визуальное сообщение без правил грамматики и пунктуации будет подобно простому набору слов, малоинформативным. Так, в частности, семиотика фотографии озабочена тем, чтобы найти общий знаменатель между языком и фотографией. Последняя представляется весьма оправданным, потому как междисциплинарный статус и методология этой науки о знаках позволяют применять ее к любым знаковым системам. Около 50 лет назад в англоязычной научной лексике появился термин «фотоязык», photo language. Предложили его французы Пьер Бабин и Клер Белисле. Им обозначили особую технику выявления обширных вербальных данных, для которых фотография выступает в качестве своеобразной метафоры. Но какой бы тесной ни была связь естественного, вербального языка с языком визуальным, сегодня уже не вызывает сомнений то, что язык изображений обладает особой самоценностью. Он не приобретает смысл только лишь после перевода его на естественный язык, то есть сло́ва. Само воображение проявляет себя по-разному: в визуальном и в вербальном тексте. Более того, как замечает американский социолог и фотограф Дуглас Харпер, те части мозга человека, которые обрабатывают визуальную информацию, эволюционно старше, нежели те, что отвечают за вербальную информацию. Поэтому изображения в отличие от слов пробуждают более глубокие элементы человеческого сознания, задействуют более обширные участки головного мозга. Известный французский семиотик, структуралист, Ролан Барт символический разрыв между естественным языком и языком изображений рассматривает в качестве важного исторического поворота. Он признает, что изображение транслирует идеи и смыслы наравне с естественным языком общения, а не посредством его. Изображение больше не иллюстрирует собой слово. Со структурной точки зрения, само слово паразитирует на изображении. Раньше образ иллюстрировал, прояснял собой текст, ныне же текст отягощает собой образ, обременяет его культурой, моралью, воображением. Хотя стоит отметить, что в повседневной жизни слова и изображения всегда находятся по соседству. Наглядный пример тому — рекламные сообщения, массмедиа, подписи в фотоальбомах, к слову, даже в современных электронных фотоальбомах. Практически нигде мы не встретим визуальные сообщения в полном отрыве от сообщений вербальных. Главным связующим звеном естественного языка с языком визуальным является процесс коммуникации как базовый механизм социального взаимодействия. В коммуникации посредством фотографии в общем виде так же, как в коммуникации посредством естественного языка, работает традиционная модель: источник, кодирование, сообщение, декодирование, получатель. Австрийский социолог Альфред Шютц в свое время справедливо отметил, что коммуникация с помощью визуальных выразительных и подражательных жестов заслуживает внимания исследователей семантики. Семантика — это раздел лингвистики, изучающий смысловое значение единиц языка. Примерами таких выразительных средств коммуникации являются жесты приветствия, проявление почтительности, демонстрация одобрения и неодобрения, жесты покорности и тому подобное. По этому поводу Шютц предлагает даже создание своего рода миметического словаря, наподобие того, что оправдывает особое символическое обращение танцоров с веерами в японском театре кабуки. Обобщая сказанное выше, можно сделать вывод, что фотография является метаязыком, то есть языком второго уровня, или метатекстом, потому что изображает то, что уже некоторым образом было прочитано и проинтерпретировано: позы, движения, одежда, телесные знаки. Это все, что видимо и досягаемо невооруженным глазом, а потому доступно для фотографической фиксации. Так, к примеру, увидев во время прогулки в парке танцующую пару, мы вероятнее всего постараемся каким-то образом прочитать это сообщение. Возможно, это пара влюбленных или репетирующие танцоры, или участники эпатажного перформанса. Если бы эта ситуация была отражена в фотоснимке, прочтение ее могло бы коренным образом отличаться. Фотографии свойственно усиливать связи, представленные в реальности, а также создавать новые связи, которые могли вовсе отсутствовать в реальности. Как сложная система коммуникации фотография берет знаки из внешней среды и помещает их в собственную рамку, по сути придавая им новое значение. [МУЗЫКА]
