Логические проблемы, логические парадоксы решаются во многом тем, что изменяется представление о терминах, которые мы используем. И поэтому для решения проблемы нам, во первых, пришлось иначе понять само понятие причины. Итак, новая формулировка проблемы свободы. Тезис первый: наше сознание всему приписывает причины — это великое начало разумения по Лейбницу. Это подтверждается эмпирически. Тезис второй: мы осознаем, что во многом сами управляем своим поведением и способны принимать самостоятельные решения, не зависящие от каких-либо обстоятельств. В противном случае, напомню, — это симптом психической патологии. Как соединить эти два верных тезиса, очевидно противоречащих друг к другу? Важно, что оба тезиса относятся только к сознанию. Противоречие содержится внутри сознания, а не вне его. Поэтому разрешение противоречий надо искать не в причинах порождения сознания, а в законах, которым сознание подчиняется. Теперь я повторю оба тезиса вместе, но так, что противоречие исчезнет. Итак: сознание человека способно принимать самостоятельные, ни от чего не зависящие решения, но как только оно их примет, как само объяснит эти решения какими-то причинами. Повторю: сознание человека способно принимать самостоятельные и ни от чего не зависящие решения, но как только оно их примет, как тут же само объяснит эти решения какими-то причинами. Свобода нам не кажется, она есть. Свобода — не самообман. Но и наше причинное объяснение работы сознания не самообман, или, точнее, не совсем самообман. Сознание стремится все объяснить, то есть создать непротиворечивое описание, и при этом, по возможности, сохранить, подтвердить ранее построенную картину мира. Но, раз сознание стремится все объяснить, то рано или поздно оно должно найти объяснение и тому, почему оно принимает те или иные решения. Как известно, сознание для объяснения первопричины всего порождает идею Бога. Точно так же сознание для объяснения причин собственных действий, придумывает идею "я", всем в человеке управляющего. Поскольку сознание стремится подтверждать свои идеи, то оно стремится доказывать, что "я" действительно таково, как сознание его сконструировало. Следовательно, сознание будет принимать решения в соответствии с представлением о своем "я". Тем самым придуманный конструкт становится реальностью. Но если идея Бога принципиально эмпирически не проверяемая и потому подвержена рациональной критике, то осознанная идея "я" доступна эмпирической проверке. Поясню. Вернемся к метафоре сознания как главного начальника, генерального менеджера. Если генеральный, задавленный обстоятельствами, вдруг усомнится в том, что он самостоятельно принимает решения, то он может специально принять решение, которое ничем не вынуждено. В известной юмореске Арканова начальник предлагает: давайте уволим всех синеглазых блондинов, потому что они хорошо работают. И если его решение будет выполнено, то он убедится, что он способен сам принимать решения. Аналогично, если мое "я" задумается: действительно ли оно свободно в своих действиях, то легко подтвердит собственную свободу. Для этого мое "я" должно организовать поступок, который лишен для него всякого смысла. Этот поступок, оказывается, детерминирован лишь тем, что он ничем не детерминирован. Как в сказках — "пойди туда, не знаю куда". И, как ни странно, эта инструкция задает мое поведение. Это ли не свобода? Но, совершив такой поступок, сознание тут же припишет этому поступку причину. Мы начинали с проблемы: любое действие человека детерминировано, то есть предопределено какими-то причинами. Но свободное действие ничем не детерминировано. Как это соединить? Вот какой ответ у нас получился: я всегда могу, проверяя наличие у меня свободной воли, совершить поступок, не имеющий для меня никаких понятных причин. Тем самым доказать себе, что у меня есть свобода воли. Но тут же, вследствие закона работы сознания, придумать объяснение своего поступка. Не столько свобода, нам кажется, сколько, в некотором смысле, нам кажется, что все что мы делаем, причинно обусловлено.
