Другая формула, которая тоже известна вам «Государство — это я!», отражает как раз вот этот ранний этап формирования государства, но уже следующий, уже после Средневековья, уже начинается Новое время. Поначалу только формирующееся государство воспринимается как владычество, как состояние. Собственно, само слово «государство» на новоевропейских языках — оно и означает «состояние»: l'état, state, status. Так вот, это состояние лично того владыки, вокруг которого оно образуется. И вот постепенно состояние, вот в данном случае раз уж мы говорим «Государство — это я!», «L'Etat, c'est moi», то это состояние короля Франции постепенно становится состоянием королевства Франции. Этот процесс занимает не отдельные десятилетия, он занимает несколько столетий. Но постепенно происходит образование системы государств- состояний, и, конечно же, владыки этих государств-состояний являются очень важными институтами, которые способствуют формированию вот этого сообщества территориальных государств. И в результате этих процессов происходит отделение юридического лица главы государства от государства-состояния, не только как было это в Средние века, — персона, физическая персона отделятся от юридической персоны,— сейчас уже и юридическая персона начинает отделяться от самого состояния государства. Тем не менее претензии абсолютных монархов на сосредоточение суверенитета в своём лице были очень энергичны и были на самом-то деле вполне обоснованы. Формула, которой воспользовался Людовик XIV, мне рассказывали коллеги-историки, на самом деле была произнесена в очень специфических условиях, в ходе Фронды, когда парижский парламент долго обсуждал разные государственные дела, то король встал и произнёс следующую фразу: «Вы думаете, что государство — это вы. Нет!», — сказал он, — «Государство — это я!» Так что же имел в виду Людовик XIV, когда он подчёркивал это? Он, в первую очередь, был озабочен очень важным обстоятельством, которое имело принципиальное значение для этих новых, только возникающих территориальных политий, а именно: целостность и интегральность власти. Потому что одна из угроз, которые стояли на пути формирования ранних, ещё очень зыбких территориальных государств, заключалась в том, что власть там могла оказаться недостаточно консолидированной. Так вот абсолютный суверен в этом отношении выполнял очень важную роль. С его помощью можно было обеспечить эту консолидацию в максимальной степени. Разумеется, это не единственный способ консолидации. Были и другие способы консолидации. Мы прекрасно знаем, что в те же самые ранние времена возникло Швейцарское сотоварищество, которое мы сейчас видим в лице Швейцарской Конфедерации, возник целый ряд других политий. Кстати, вот Швейцарская Конфедерация долго существовала в виде такого акефального, безглавого, государства. Этот путь тоже возможен. Но этот путь, наверно, был не самым типичным. Швейцария смогла выжить в очень специфических условиях своего существования. Другие государства тоже ранней эпохи, такие как Семь Соединённых Провинций нидерландских и так далее, они тоже были устроены таким образом, что обходились без абсолютного монарха, но для многих государств проблема консолидации власти конечно была связана с созданием именно этого очень важного института максимального консолидатора власти, который выступает от имени всего государства и который обладает полномочиями соответствующими — полномочиями верховной власти. Именно в это время Жан Боден в XVI веке, замечательный французский политический мыслитель, и сформировал концепцию, сформулировал концепцию суверенитета — верховенства власти, которая является вечной и неделимой, вечной и неделимой. Этот боденовский суверенитет — это как раз та форма суверенной, высшей, а суверенная — это в переводе точно на русский язык будет высшая, верховная власть, — так вот эта верховная власть была принципиально необходима и важна. Это подчёркивал Боден. Но на этом вся история не кончается, она только начинается, и дальше мы с вами посмотрим, что же происходит с этой консолидированной властью, с этим верховенством, с этим очень важным качеством суверенности. Ещё раз подчеркну. Верховенство — это верховенство в своём лице выражал как раз абсолютный монарх. Точно так же как к нему обращались «Ваше Величество», к нему можно было обратиться «Ваше Верховенство», поскольку верховная власть так же как и величие, так же как и всякие прочие другие атрибуты политически концентрировались в его лице. Но это продолжалось несколько десятилетий или, может быть, столетие с небольшим, и формы стали изменяться, и формы верховной власти, суверенности, государственной суверенности, или, как сейчас говорят, государственного суверенитета, стали гораздо более разнообразными. Вопрос заключается не только в том, что параллельно существовали уже упоминавшиеся мною политии, которые были акефальными, которые по-другому, которым иначе удалось консолидировать власть, как в Швейцарии, в Нидерландах, в некоторых других местах, но тем не менее даже там, где абсолютные монархи успешно укоренились, через несколько поколений эти монархи вынуждены были изменить характер своей власти. Им пришлось признать, что порядок, который создали государства, является уже настолько прочным, что и консолидированной власти уже перестали угрожать непосредственные опасности, как внутри, так и вне страны. Уже появилась возможность, и мы говорили на одном из прошлых занятий о принципе совместного отправления власти, уже появились возможности разделения власти. И вот монархи начинают, где по своей воле, а в большинстве случаев под влиянием обстоятельств или требований других политических акторов, в том числе и народных масс, они начинают делегировать часть своих суверенных полномочий, тот самый вечный и неделимый суверенитет, — кусочки этого суверенитета они начинают использовать совместно с другими политическими акторами. Итак, начинается процесс разделения властей. Итак, абсолютный монарх постепенно становится конституционным монархом. Почему же конституционным монархом? Почему здесь становится так важна конституция? А потому что недостаточно было только того, чтобы власть передавалась кому-то. В конце концов традиционные властители не осуществляли всю власть всегда лично, хотя это их владычество было персонализовано, как я вам уже рассказывал. Они очень часто передавали эту власть своим сатрапам или другим каким-то лицам. Нет, в данном случае речь идёт не просто о том, что монарх или высшее должностное лицо передавало полномочия кому-то на время, исходя из чисто ситуативной целесообразности. Речь шла о том, что эта передача полномочий была регулярной и должна была быть закреплена, и должна была контролироваться. И здесь, видите, появляется опять та очень важная практика, о которой мы с вами уже говорили, как подотчётность. Конституция является такой рамкой, которая, с одной стороны, ограничивает высшее должностное лицо, монарха, но, с другой стороны, отдаёт ему возможности для регулярной и чёткой передачи власти и контроля над теми, кому власть передана. К XIX веку у нас складывается ситуация, когда большая часть стран земли, их было немного, несколько десятков всего, они стали конституционными монархиями. Было несколько республик, в основном за океаном — в основном в Америке, и в Северной и в Южной Америке. А так по всему миру, и в Европе, и в Азии доминировали конституционные, а кое-где ещё и абсолютные монархии. И вот характерной политической формой для совсем недавних времён начала XX века остаются дуалистические монархии и появляющийся парламентаризм, кое-где президентские республики. Так вот давайте мы посмотрим сейчас на разновидности глав государств. Какого же типа бывают главы государств? Можно выделить две большие разновидности глав государств: это те, кто унаследовал традиции, и которые были учреждены как современный институт. Ну вот в том случае, когда мы имеем, имели конституционные монархии, которые дальше развивались, в некоторых случаях, вы знаете, сейчас у нас существуют вполне развитые, современные, очень динамичные демократии в Западной Европе, которые имеют монархическую форму, — вот это здесь происходит вот такое унаследование и постепенная передача традиций. В других случаях, когда государства создавались как будто бы заново, на самом деле, конечно, мы понимаем, что традиции сохранялись, и они опирались на очень важные традиции, но происходил некоторый разрыв этих традиций в результате ли революций, войн или, может быть, освобождения от колониального владычества, могли и возникать новые государства, которые приходилось для этого учреждать заново. Это в основном республики. И, как правило, здесь у нас появляется институт президента. Президент — это такой учреждаемый, искусственно учреждаемый псевдомонарх. Если у нас в тех странах, где сохраняется непрерывная традиция, продолжают существовать монархи, которые сосуществуют с парламентом, — мы помним, что в Британии, например, конституция ввела саму идею короля в парламенте, суверена в парламенте, и парламент тоже может править, если только суверен находится в нём, да, вот такое соединение властей, совместное отправление власти, — то в других случаях, когда у нас происходят какие-то драматические события ну, например, война американских колоний за независимость или освобождение испанских колоний от гнёта испанской короны после революции Великой французской в начале XIX века, в этих случаях приходится как будто бы учреждать государство заново, как будто бы устанавливать конституцию. Кстати, американцы, очень интересно, — они обосновывали свою независимость и создание нового государства необходимостью защитить тот политический порядок, ту конституцию, которую нарушили сами британцы, которую нарушил сам суверен Георг III. И, собственно, если вы почитаете текст Декларации независимости, там прямо об этом написано, что мы не мятежники, мы восстанавливаем Конституцию, которую ты сам, Георг, попрал. Так вот в любом случае как бы ни оправдывались те или иные события, но иногда приходилось учреждать новые политические системы, и в этой ситуации у нас появляются новые учреждённые главы государств. Фактическое значение, независимо от того, каким путём шло развитие института главы государств, фактическое значение имеет распределение его суверенных прерогатив. Что такое суверенные прерогативы? Это те полномочия, которыми обладает глава государства и только он. Так вот давайте мы сейчас перейдём к следующей теме, касающейся этих суверенных прерогатив.
